Языковая модель не справляется с верификацией (подтверждением и убедительной демонстрацией эффективности) своих основных положений («язык», «автономные значения вербальных знаков», «всеобщие правила организации единиц», «зависимость смыслообразования от вербальных единиц» (языковой детерминизм), «тождество мысли и речи» и др.):
«язык» («грамматика плюс словарь») не может быть представлен в виде тождества (одинаково мыслимого единства) ни в индивидуальных сознаниях, ни в теоретических описаниях. Абстрагированный от узуса искусственный конструкт (напр., langue Ф. де Соссюра) не реалистичен, не может быть локализован в виде «грамматика плюс словарь» ни в одном из индивидуальных сознаний в момент словосодержащих коммуникативных воздействий;
«значения вербальных знаков» не возникают независимо от индивидуальной «когнитивной призмы», упраздняющей автономию знака и неизбежно вводящей вариативность. Необходимость «контекста» для содержательного наполнения знака означает признание семантической неавтономности знака;
«всеобщие правила организации единиц» присутствуют в сознаниях «носителей» в виде «привычек», или неосознаваемых автоматизированных клише (из которых грамматисты извлекают «всеобщие правила построения высказываний», необходимые «иностранцу»). Неосознанность «грамматики» контрастирует с осознанностью словосодержащих семиотических действий, не выводимых из автоматизированности (бессмысленности) «слов, сказанных по правилам». К тому же, «всеобщие правила» не являются ни всеобщими, ни единообразными (правильными). Возможность порождения и понимания речи с нарушением «правил» (напр., в случаях постоянно идущих изменений грамматики и словаря «языка») свидетельствует о вторичности автоматизированного (клишированного) компонента словосодержащего семиотического действия, то есть о независимости коммуникативного смыслообразования от вербальных единиц;
«тождество мысли и речи» не подтверждается ни специальными экспериментами, ни обыденными примерами.
Ввиду нереалистичности оснований языковой модели, ее сторонники вынуждены весьма казуистичными способами «упаковывать» коммуникативную реальность в прокрустово ложе неточной теоретической схемы (языковой модели), по необходимости видя в этом исследовательскую цель и задачу (целеполагание).
Коммуникативная модель позволяет добиться большей когерентности в концептуализации вербального процесса:
для «схватывания» смыслообразования в словосодержащем коммуникативном воздействии концепция «язык» не выглядит обязательной и оправданной, поскольку источник смыслообразования локализован в невербальной психической сфере обладателя сознания. Производимый им семиозис (опосредованное воздействие на постороннее когнитивное состояние) всегда представляет собой многофакторный и многоканальный процесс, далеко выходящий за пределы «только вербального»;
«значения знаков» следует считать условностью, вслед за условностью выделения самого знака. Отправным и конечным пунктом смыслообразования является незнаковое состояние сознания (акциональный режим сознания) семиотического актора. «Знаки», не поставленные на основание индивидуальной когниции («когнитивной призмы»), не имеют собственной потенции быть чем-то. Единственно возможным «контекстом» для условно выделяемого «знака» выступают параметры коммуникативной синтагмы, мыслимые семиотическим актором;
«всеобщие правила организации единиц» настолько очевидно не соблюдаются в первичной и базовой форме вербального процесса – устной речи, что полностью отрицают возможность связывать с ними процедуру смыслообразования. Множество семиотических актов реализуются без участия слов, но с непременным участием семиотического актора. Его когнитивное состояния, эксплицированное различными (в том числе невербальными) способами, выступает подлинной причиной смыслопорождения в коммуникативном воздействии и в условно выделенном элементе воздействия (знаке);
наконец, реально отсутствующая взаимозависимость «мысли и слова» освобождает коммуникативную модель от последней необходимости оправданий перед «языковой» (вербоцентричной) моделью.
Ввиду большей реалистичности коммуникативной модели, ее сторонники могут не тратить сил на подтверждение неэффективных «языковых» понятий и концепций, но обратиться к реальности вербального процесса с более точным и удобоприменимым инструментарием.