Языковая модель рассматривает владение «языком» в качестве главного и едва ли не единственного условия взаимопонимания и взаимодействия коммуникантов, использующих вербальный канал.
Между тем, реальность такова, что единообразное знание «языка» так называемыми его носителями не может быть подтверждено: в сознаниях говорящих отсутствует тождество не только теоретических знаний «языка», но и практических навыков владения коммуникативными клише («родным языком»).
При этом успешная слово-содержащая коммуникация возможна как между носителями (не знающими собственный «язык»), так и между носителями различных «языков», не знающими или знающими в определенной мере («не полностью») «языки» друг друга. Смыслообразующая коммуникация зачастую возможна и без вовлечения слов (так, представить адресату внешность незнакомого ему человека гораздо эффективнее путем показа изображения, чем слово-содержащего описания).
Коммуникативная модель выдвигает принцип понимания личного многоканального коммуникативного действия (обладающего конечным психическим невербальным содержанием), вместо принципа понимания вербальных элементов «языка». В таком случае несовпадение объемов знания «языка» между коммуникантами не следует рассматривать как критическое условие успешность/неуспешности их взаимовоздействий. Наличие множества разноканальных факторов семиотического воздействия может компенсировать отсутствие одного из каналов (например, вербального) и быть достаточным для транслирования акционального режима сознания семиотического актора. Наоборот, присутствие в семиотической процедуре вербальных данных не гарантирует обязательного понимания (запланированных актором изменений когнитивного состояния адресата). Потенциал семиотического действия (последнее и есть то, что действительно понимается в коммуникации как многофакторная реальность) в любом случае формируется как сумма, в которой вербальное поведение семиотического актора выступает лишь одним из слагаемых.